Картины в стиле акционизм. Толоконникова, Павленский, Лоскутов и другие — о том, зачем нужен акционизм. Павленский, какой он есть
Анатолий Осмоловский (один из основателей московского акционизма): Я думаю, это очень хорошо, что существует такой вид современного искусства, как акционизм. И хорошо, что он вызывает отторжение у широких слоев населения, потому что вообще задача авангарда и современного искусства заключается в том, чтобы не быть прозрачным. В этом мире тотальных скоростей, абсолютной прозрачности и бесконечной болтовни должен быть какой-то «хардкор», стержень. Вот современное искусство и есть этот стержень, и он не каждому по зубам. И так и должно быть. И дальше надо еще больше градус поднимать.
Петр Верзилов (гражданский активист, участник арт-группы «Война»): Мне кажется, акционизм - это такой секретный инструмент, орудие, что ли, как гаубица или какая-нибудь артиллерийская установка.
Надежда Толоконникова (участница группы Pussy Riot, отсидела почти два года по обвинению в хулиганстве): О господи, я этого не слышу.
Верзилов: То есть такая сложная установка, которой еще нужно научиться пользоваться. И ее неприятие людьми объясняется тем, что они просто не понимают, как этот инструмент работает. Например, классическое обвинение: мол, у вас все для пиара. Но это говорят люди, которые потребляют медиапродукты из сферы, где вообще все делается для пиара. Канал «Россия-1» в плане пиара гораздо более изощрен, чем какие бы то ни было акционисты.
Толоконникова: Я абсолютно не согласна, что современное искусство - это какая-то особенно сложная сфера. Любая сфера, которой человек занимается профессионально, становится сложной просто потому, что он какое-то продолжительное время над этим кругом проблем думает. Ядерная физика гораздо сложнее современного искусства. И искусство, которое мы называем классическим, я думаю, не менее сложное, чем современное. Кроме того, насколько мне известно, огромное количество акций проводится художниками в узких кругах, об этом никому не рассказывают и видео в интернет не выкладывают. Поэтому я бы не стала основным признаком акционизма называть его медианаправленность.
Осмоловский: Современное искусство - одновременно и очень простая вещь в том смысле, что каждый может нарисовать черный квадрат. То есть ты смотришь на картину Рембрандта и офигеваешь: «Я так точно никогда не смогу». А потом смотришь на «Черный квадрат» - и понимаешь: смогу. И дальше следует вывод: если ты считаешь, что можешь нарисовать «Черный квадрат», - рисуй! Начинай с завтрашнего дня! В этом смысле задача современного искусства заключается в том, чтобы все население земли стало художниками, а весь мир - искусством. И Pussy Riot для перформанса - как «Черный квадрат» Малевича для живописи. Хотя перформансы действительно бывают необязательно медийными и известными. В 70-е годы концептуалисты, группа «Коллективные действия», уходили в лес, и присутствовали на их акциях от пяти до пятнадцати человек.
Артем Лоскутов (основатель новосибирской ежегодной художественной акции «Монстрация»): Тогда медиа были другие. Сейчас медиа дают информацию о том, что происходит прямо сейчас, в ближайшие 15 минут это интересно, потом уже что-то другое будет происходить. И с этим потоком информации художник вынужден конкурировать. Отсюда скандальность. Ты пытаешься участвовать во всеобщем диалоге, высказать свою точку зрения, и тебе нужно сделать так, чтобы тебя услышали. Кому-то для этого приходится садиться в тюрьму. Если в таком большом городе, как Москва, происходит пикет и там нет задержаний - новостникам это неинтересно. Задержания - необходимая составляющая, чтобы гражданский месседж активистов был услышан. То же самое происходит и с людьми, которые делают не политические высказывания, а более художественные.
Осмоловский: Скандальность перформансов происходит оттого, что нет крыши. Возьмем для примера перформанс Авдея Тер-Оганьяна, который порубил топором софринские поделки (типовые иконы производства предприятия «Софрино». - Прим. ред.). За это ему грозил тюремный срок, и он эмигрировал. Но почему именно на него наехала репрессивная машина? Ведь буквально за месяц до этого было выступление группы «Коррозия металла», которая занимается, с точки зрения православных, абсолютно сатанинскими шабашами. Там и Иисуса Христа вверх ногами показывают, и все что угодно. Но у «Коррозии металла» есть крыша. И зовут эту крышу Брынцалов (российский предприниматель и политик, в 1995–2003 годах был депутатом Госдумы. - Прим. ред.).
Толоконникова: А кто крыша у «Сектора газа»? Я просто огромное удовольствие получила, когда сидела за швейной машинкой в тюремном цеху, осужденная за религиозную ненависть, и несколько раз в этом месте, где меня должны были перевоспитывать, на повторе звучала песня: «Опа, опа, зеленая ограда,/Девки … [трахнули] попа - так ему и надо!»
Осмоловский: Не знаю. Но художники - это люди, которые высказываются без какой-либо крыши. И это вызывает чудовищную ненависть у властей предержащих. Когда Pussy Riot вылезли на солею, из-за этого был дикий крик - но и Киркоров на этой солее выступал, и Путин там какую-то речь произносил, и никто по этому поводу никаких негативных эмоций не испытывал.
Петр Павленский (художник-акционист; самая громкая акция прошла в ноябре 2013 года: Павленский разделся и прибил свою мошонку гвоздем к брусчатке Красной площади): Я вообще не считаю, что акционизм имеет прямое отношение к современному искусству. Современное искусство противопоставляет себя искусству традиционному, классическому. Акционизм же не может быть классическим или современным. Диоген мастурбировал на площади - Бренер тоже мастурбировал. Если верить христианской мифологии, Иисуса прибивали к кресту - вот и Мавроматти прибивал себя к кресту. Эти жесты вневременные. Человек выходит незащищенным, потому что он не может не выйти. Его выталкивают окружающие обстоятельства, и своей акцией он обозначает политическую ситуацию. Любое искусство в принципе политично, потому что художник отдает себе отчет, в каком режиме он живет и что в этой связи ему делать или не делать. А акционизм, то есть политическое искусство, подразумевает, что человек осознанно начинает работать с инструментами власти. Запугивания людей, судебные процессы, психиатрическая система, мусора, идеология, пропаганда СМИ - это все инструменты власти. И политическое искусство ставит задачу эти инструменты захватить и использовать в своих целях. А цель искусства - это освободительные практики, борьба за воплощение свободной мысли.
Осмоловский: Я с вами совершенно не согласен, я не сводил бы все исключительно к политическому. Могут быть и экзистенциальные проблемы. В этом смысле ваш перформанс на брусчатке Красной площади одновременно и политичен, и экзистенциален. А если говорить в историческом контексте, то в России была традиция юродивых, которые делали разные перформансы и акции. Например, когда Никола Салос Ивану Грозному кусок сырого мяса совал. Иван Грозный тогда разгромил Новгород и ехал громить Псков. Но его встретил этот блаженный на въезде в город и стал давать ему мясо: «Покушай, Иванушка». А это было постное время, и Грозный говорит: «Ты что мне мясо бросаешь?» Тот отвечает: «Ну ты же мясо ешь человеческое». После этого Иван Грозный развернулся и уехал. И это был подвиг, потому что Иван Грозный же был вурдалак настоящий. А если мы посмотрим на средневековую западноевропейскую культуру, то там была принципиально другая традиция - придворные шуты. Шут - человек, который тоже может что-то себе позволить, но он всегда существует при короле или при герцоге. Это более конформистская культура. За юродивыми никто не стоит.
Владимир Овчаренко (основатель одной из старейших московских галерей - «Риджина», где проводилась не одна художественная акция): Интересно, что здесь присутствуют и один из патриархов русского акционизма, который начинал в России это искусство в 90-е, и представители нового поколения. В период между второй половиной 90-х и концом нулевых значимых художественных акций, оставшихся в истории отечественного искусства, сразу и не вспомнится. Видимо, акционизм - это форма искусства, которая имеет тенденцию появляться и исчезать в зависимости от возникновения какой-то необходимости ведения с обществом такого типа художественного диалога. Сейчас в политике и экономике мы видим движение каких-то гигантских пластов. И поэтому у молодежи возникает потребность в высказывании. Вероятно, мы еще увидим и новых художников, и новые акции. Не знаю, будет ли их градус выше или ниже. Можем только сказать, что интересно живем.
Лоскутов: «Монстрации» - это тоже своего рода гражданская гимнастика. С нами идут пять тысяч человек. Мы даем людям суперпримитивную форму высказывания - участие в ходячей выставке, хеппенинге. Просто возьми палку, приклей к ней бумагу, что-нибудь напиши - и можешь еще вырядиться. Это проще, чем брать комбик, гитару и маску и идти куда-то играть. Поэтому такое высказывание воспроизводится.
Осмоловский: Вам нужно создать традицию «Монстрации» во всех городах. А потом чтобы в один прекрасный момент раз - и все флаг ЛГБТ достали. Вот тебе и гей-парады будут.
Овчаренко: Почему тебя эта тема так интересует, Анатолий?
Осмоловский: А я за права меньшинств.
Верзилов: Это все подталкивает нас к выводу, что искусство - это закамуфлированная подготовка к восстанию.
Осмоловский: Если бы в России была полноценная система институтов современного искусства, музеи, фестивали, то-се, пятое-десятое - думаю, что эта энергия имела бы другие проявления. Но наши перспективы, как пел Аркадий Северный, очень мрачные. В России происходит абсолютное безумие - эта мракобесная шовинистическая пропаганда, этот персонаж по фамилии Путин, который, по-моему, совсем уже уехал куда-то. Так что градус реакции со стороны художников, думаю, будет повышаться. Когда я начинал делать свои акции, я не был готов сидеть в тюрьме. Сейчас люди уже готовы сидеть в тюрьме. А у нас в этом смысле большие традиции - то же народовольчество… Может дойти до черт знает чего.
Толоконникова: Мне кажется, что это стало особенно заметно, после того как Путина инаугурировали на третий срок. Нас посадили за день до того, и в этом смысле это вопрос скорее к Пете Павленскому, нежели к нам. Мы все-таки действовали в той восхищенной эпохе конца 2011-го - начала 2012-го, когда лозунг «Долой Путина» был, по сути, конформистским для нашей среды. Мысль о тюремном наказании, безусловно, была, но она не превалировала, когда рядом с тобой на улицы выходили стотысячные толпы.
Павленский: Этот страх, что тебя закроют, что будут репрессии, - это и есть инструмент управления, с которым нужно работать. Если ты ему тупо поддаешься, получается, что ты проводник воли власти. Конечно, при этом не стоит задача, чтобы тебя посадили. Если бы я просто хотел, чтобы меня посадили, я бы пошел и магазин взорвал. А для меня наибольшая удача - это поставить власть в тупик. Создать такую ситуацию, чтобы инструменты власти возбудились, начали работать против себя и таким образом втянулись в художественный процесс. Тогда происходит победа искусства. Pussy Riot втянули огромное количество людей.
Осмоловский: Я считаю, что художник не имеет права идти в тюрьму. В этом смысле тот факт, что Pussy Riot сели в тюрьму, - неудача. Потому что дистанция теряется. Когда человека сажают в тюрьму, невозможно о его искусстве говорить что-то объективное, невозможно критиковать того, кто сидит в тюрьме.
Толоконникова: Если у художника есть достаточно внутренней силы, чтобы в тюрьме продолжать себя вести достойно и не становиться жертвой, то я считаю, что он имеет право это делать. Как поступала Маша Алехина? Она поворачивалась спиной к камере, оспаривала нарушения. Они сутками в суде обсуждали, что она встала на 10 минут позже официального подъема. Она просто их всех там … [трахнула]. На мой взгляд, это супер. Это искусство. И если человек в состоянии делать это, то ему можно и в тюрьму. Для меня есть другой неразрешенный вопрос. Это достаточно толстовская тема - нужно ли быть понятной людям, идти в народ, отрастить бороду и копать вместе с ними землю. То есть, притом что мы ставим себе политические задачи, стоит ли нам, «отрезая себе яйца», приходить в какую-то поп-культуру, становиться понятными? Или нам стоит задумываться над теми вопросами, которые интересны нам, на нашем уровне профессионализма? Притом что это будет абсолютно непонятно большинству.
Овчаренко: Есть широкая публика, а есть элитная. Для представления искусства в элитной области существует музей. Музей проводит выставки, коллекционирует. Интересно узнать, кто-то из вас, молодых ребят, хочет в музей?
Толоконникова: Я каждый день у себя в комментах наблюдаю музей.
Павленский: Есть информационное поле. Художник или активист создает в этом информационном поле прецедент. А дальше нужно оставлять его в свободном доступе абсолютно для всех. Если кто-то хочет, условно, взять фотографию акции и повесить ее на стену в студии, где снимаются порнографические фильмы, - пожалуйста. Хочет на этикетку водки - пожалуйста. Пусть это свидетельство политической ситуации существует свободно. Мне важно другое. Я говорил об искусстве политическом, а есть еще противоположная категория - оформительское искусство. Искусство как декорация. Это как раз то, чего я хотел бы в своей жизни избежать. Неважно, оформляет ли оно институцию, интерьер или какой-то режим. Если у искусства есть заказчик - это проституция. Политическое искусство есть противоположность искусству проституирующему.
Осмоловский: Если искусство подлинное, оно никогда не занимается оформительством. Я за все виды искусства - живопись, скульптуру и за перформансы, акционизм. Но акционизм - дело молодых. Здесь надо быть в форме - моральной, физической. В акционизме огромное количество таких вещей, которые тяжелы для человека вроде меня. Меня, например, очень сильно побило в 90-е годы. Семь-восемь лет этим занимаешься - и потом вся нервная система вдребезги. Люди, которые занимались акционизмом в 90-е годы, все либо с ума сошли, либо на антидепрессантах сидят. Знаете, если террорист три года действует, то акционист - семь лет. Поэтому в какой-то момент я решил, что отхожу на заранее подготовленные позиции. И вам всем советую - придется ведь через некоторое время задуматься на эту тему. Потому что человек - вещь изнашивающаяся.
Марина Абрамович
Россия, Москва, 1975 (повтор 2005 год)
Акция «Губы Томаса»
Цель : «Губы Томаса», перформанс, позже повторенный Абрамович в 2005-м, - самая автобиографичная ее работа. Знаменитая сербка многократно экспериментировала с границами возможностей человеческого тела, и это был не самый опасный или шокирующий с общественной точки зрения, но сама художница неоднократно выделяла его из череды многих. В ходе перформанса Абрамович съела килограмм меда и выпила литр красного вина, разбила бокал рукой, вырезала бритвой на своем животе пятиконечную коммунистическую звезду, исхлестала себя кнутом, а затем легла на кусок льда в виде креста, направив себе в живот обогреватель. Во второй раз она добавила ко всем вышеперечисленным действиям музыку - русскую песню о славянской душе, которую художница напевала каждый раз, нанося рану на свой живот. Символический ритуал стал для нее способом искупления коммунистического и ортодоксального прошлого ее семьи.
Рудольф Шварцкоглер
Австрия, Вена, 1965
Акция «3-я акция»
Цель : В 60-е годы Шваркоглер вместе с другими австрийскими художниками положил начало знаменитому «венскому акционизму» — каждый в своем стиле и все вместе они шокировали общественность кровавыми художественными акциями со ставкой на самоистязание. Планируя свой перформанс, Рудольф описывал его так: «Голова опирается на кусок сала. Черная жидкость капает с бинтов на глазах в сало. Рука с ногтями, накрашенными черным лаком, лежит на голове». В 1969 году Шварцкоглер покончил жизнь самоубийством — что, возможно, и стало его главным актом искусства.
Таня Бругера
Куба, Гавана, 1997-1999
Акция «Груз вины»
Цель : В 1997 году Бругера собрала зрителей в собственном доме в кубинской столице. Гости могли наблюдать, как обнаженная художница стояла с привязанной к ее шее окровавленной тушей ягненка и медленно поедала землю, перемешанную с водой, засовывая ее в рот пригоршнями и с трудом пережевывая. Перформанс длился несколько часов и воссоздавал сцену коллективного самоубийства индейцев на острове Свободы, когда испанцы-колонизаторы начали истреблять его коренное население (индейцы также ели землю, из-за чего наступала смерть). Перфоманс принес Бругеге большую известность на Западе и вместе с тем — навсегда отвлек критиков и публику от ее последующих работ.
Петр Павленский
Россия, Москва, 2013 год
Акция «Фиксация»
Цель : «Фиксация» (так было озаглавлено Павленским пригвождение своих гениталий к брусчатке Красной площади) — третья громкая акция художника с элементами легкого мазохизма. 10 ноября, в День милиции, полностью обнаженный Павленский гвоздями прибил свою мошонку к главной площади страны. Социальный комментарий к акции звучал так: «Голый художник, смотрящий на свои прибитые к кремлевской брусчатке яйца, — метафора апатии, политической индифферентности и фатализма современного российского общества». Площадт Павленский покинул в сопровождении сотрудников полиции и день провел в участке. Следователи даже завели дело о мелком хулиганстве, правда через сутки оно было уже закрыто.
Боряна Росса
Болгария, София, 2004 год
Акция «Последний клапан»
Цель : Авторству болгарской художницы, феминистической активистки (и жене Олега Мавроматти) принадлежит одна из самых радикальных женских акций — «Последний клапан». Кстати, именно она наиболее близка по технике к работам Павленского: заявляя о будущем, свободном от гендерных ограничений, в 2004 году Боряна Росс прилюдно зашила себе вагину. Название работы «Последний Клапан» напрямую отсылает к известной одноименной статье Ленина посвященной критике столыпинской реформы. Таким образом, акция имеет не только гендерный, но и политический подтекст.
Олег Мавроматти
Россия, Москва, 2000 год
Акция «Не верь глазам»
Цель : В 80-х годах Мавроматти был известен больше как редактор журнала (с тленным навзаинем «Будущего нет») и лидер двух панк-групп. С начала 90-х он присоединился к команде радикальных представителей московского акционизма. Работал вместе с Анатолием Осмоловским и Александром Бренером, был участником движения «ЭТИ» («Экспроприация территории искусства») и создал арт-группу «Секта Абсолютной Любви». 1 апреля 2000 года Олег Мавроматти провел акцию «Не верь глазам», во время которой был распят на деревянном помосте, а на спине бритвой вырезали надпись «Я не сын бога». Своим поступком художник как бы раскритиковал усиление власти церкви в современном российском обществе. За что, собственно, и был осужден по статье 282 «Разжигание межрелигиозной и межнациональной розни». Не дожидаясь суда, Мавроматти спешно эмигрировал в Болгарию, затем в США и до сих пор живет за пределами России.
Что такое акционизм? Услышав данный термин, те из вас, уважаемые читатели, кто находится в постоянном или хотя бы периодическом контакте с информационным потоком, практически наверняка вспомнят про отечественных артистов данного жанра. Не будем лишний раз описывать деяния сиих бравых молодых людей, ограничимся лишь констатацией того факта, что все их акции носят в основном политический характер и направлены против каких-либо явлений. Эти черты являются ключевыми для них, но не определяющими для данной формы искусства в целом, так что ассоциировать акционизм и выходки разной степени абсурдности местных «активистов» — значит заблуждаться.
Акционизм фактически появился в поиске новых форм художественного выражения во второй половине XX века, но предпосылки для его возникновения имели место и ранее. Так, например, проявлениями акционизма можно считать разрушение торговых точек в Храме и последующее распятие Иисуса — будучи пояснёнными Новым Заветом и трудами отцов церкви, эти события вполне попадают под категорию акционизма. Но в традиционном понимании, идеология акционизма формируется в начале XX века — именно в этот период отношение к искусству интеллектуализируется, и акцент смещается с визуальной части на теоретическую. Эстетика в своем классическом понимании вообще отходит на задний план и тут свою роль сыграли теории Маркса о классовости представления о красоте и фрейдизм, который искусство вообще окрестил вторичной сферой сублимации влечений; даже у Канта сфера эстетического существует как выражение Истины, то есть в качестве формы для более значимого содержания. В актуальном (оно же современное) искусстве на первый план вышел смысл, а в каком именно виде он преподносится — уже другой вопрос. Если смотреть в этом ключе, то акционизм ничем не отличается от других современных видов искусства. Дитя своего времени, так сказать. Эстетическая ценность постулируется как «украшение», изъятое из пространства «необходимого».
Так, начало XX века стало эпохой расцвета культурного авангардизма, провозглашавшего принципиальный отказ от общепринятых норм. Из авангардизма появились и сюрреализм, и абстракционизм, и кубизм — начало XX века стало эпохой неустанного поиска новых решений, интерпретаций и экспериментов. Что, в итоге, и привело часть творческой интеллигенции к мысли, что определенные художественные образы можно выразить лишь в действии, зачастую, при непосредственном контакте с публикой.
Одним из пионеров акционизма считается американский художник Пол Джексон Поллок, или Джек Разбрызгиватель, как окрестили его журналисты. К тому времени он уже отошел от традиционной живописи, оказавшись под впечатлением от работ представителей современного искусства, в частности, . Так, Поллок стал продвигать бренд «абстрактный импрессионизм», в чем ему активно помогала пресса, охочая до всего нового. Его работу заснял Ханс Намут, запечатлев авторскую «льющуюся технику». Освещение в СМИ под правильным углом обеспечило Поллоку расположение состоятельных ценителей современного искусства, а его работа на камеру теперь считается одним из первых примеров акционизма, равно как и философия его творчества. Как видите, направленность на медиа прослеживалась в акционизме с самого старта.
Другим проводником акционизма в мир современного искусства считается Ив Кляйн, французский художник-экспериментатор, новатор, дзюдоист, мистик и большой мастер в деле создания шумного инфоповода. Он устраивал для почтенной публики самые разные представления: томил в ожидании посещения пустой комнаты, баловал одинаковыми картинами синего цвета, развлекал голыми моделями, разукрашенными синей же краской и делающими отпечатки своих нагих тел на бумажных полотнах. И все это, конечно же, имело свою концепцию, броское название и, разумеется, привлекало внимание прессы.
Одним из самых известных перформансов Кляйна стал «Прыжок в пустоту» (Le Saut dans le vide), умело запечатленный фотографами и представленный позже на парижском Фестивале авангардного искусства.
В конце 50-х акционизм становится схож с театральными постановками — это уже не просто удивляющие читателя художественные выходки, а интерактивные представления в четырех измерениях. Это уже попытка стереть границы искусства и реальности. По сути — все эти перформансы, хеппенинги, эвенты и прочие родственные «художественные» формы, зачастую неотличимые друг от друга — широчайшее поле для проявления фантазии и личности автора. И в результате именно личность играет тут решающую роль, от личности зависит, что ждет потенциального реципиента — арт-терроризм или групповая медитация под мурлыканье.
Сальвадор Дали, например, мог бы стать настоящим мэтром акционизма, но увы — он не считал нужным как либо комментировать свои эпатажные выходки, которых было не мало: и мёд ножницами резал, и муравьеда выгуливал, и голым на деревянном коне скакал. Отсюда получается, что к акционизму можно отнести любую выходку, но только если она снабжена «пояснительной запиской», хотя бы условно намекающей на суть замысла авторов акции. В теории, таким образом должен осуществляться художественный диалог между обществом в целом и его художественным авангардом, считающим себя наиболее прогрессивными элементами этого самого общества. Но на практике послания «художников» стали приобретать всё более ситуативный, конъюнктурный характер, направленный на продвижение конкретных идей и настроений.
Если Малевич еще разграничивал пространство искусства от повседневности, то Дюшан от этой границы камня на камне не оставил и демонстрировал в искусстве объекты повседневности как произведения искусства и наоборот. Нечто возвышенное превращается в отбросы, отбросы — в объект пристального внимания зрителя. Все границы сметаются и главным становится взгляд как категория (ну и смысл, куда ж без него). Акционизм в этом плане, в эпоху тиражирования произведений искусства, отрицания эстетического начала, как главенствующего, и размытых границ — довольно традиционная уже вещь, которая не выходит за рамки традиционного (современного) искусства, где главенствующее положение занимает уникальность высказывания.
Так что развивается и экзистенциальный акционизм, выражающий некие «вечные» философские вопросы и базирующиеся на них фундаментальные психологические дилеммы. Существует акционизм совсем узкой направленности, нацеленный на ретрансляцию смыслов, понятных и актуальных отдельной группе людей, но и проводятся такие акции внутри той самой группы, а потому узнать об их существовании можно лишь из третьих уст. СМИ же тиражируют информацию лишь о наиболее резонансных акцииях, которые зачастую имеют политическую направленность.
Вместе с тем, политические акции привлекают наиболее маргинальных элементов, которые к миру творчества, зачастую, не имеют никакого отношения. Их действия дискредитируют акционизм в глазах массового зрителя, но создают при этом шумные инфоповоды и вызывают социальный резонанс. Если говорить о подобных «художниках» в контексте искусства, можно вспомнить любопытную реплику, изрек которую в интервью «Афише» Анатолий Осмоловский, почитаемый как один из основателей московского акционизма:
— Если искусство подлинное, оно никогда не занимается оформительством.
Данная цитата — показательна во многих аспектах. Во-первых, ее автор исключает из числа произведений «подлинного искусства» роспись свода Сикстинской капеллы Микеланджело, например. Ведь это оформительство. Или , выполнил которое Виктор Васнецов. Это два примера, которые возникли буквально сразу же. Но если задуматься, то утверждение Осмоловского исключает из перечня «подлинного искусства» и перформансы его коллег, и его собственные, ведь все они являются не чем иным, как художественным оформлением определенных идей. А если подумать глобальнее, то любое творчество впринципе — это материальное оформление художественного замысла.
В этом и заключается суть современного мейнстримового акционизма. «Громкие» «художественные акции» всегда нацелены на СМИ и являются, в лучшем случае, маркетинговым ходом или заказной акцией, суть которой профит. А в худшем — проявлением чрезмерного Эго автора акции, считающего собственные взгляды исключительно правильными и стремящегося донести свое видение до как можно большего числа реципиентов, как правило при помощи откровенно вызывающих поступков, оправдывая свои действия значимостью идей, в них вкладываемых. Это искусство провокации, искусство разрушения, проявление человеческого тщеславия и корысти, скрываемое ширмочкой высоких смыслов, но никак не художественная практика.
Вместе с тем, осуществляются также вполне безобидные, мирные и необычные акции, перформансы, ивенты и прочие действа, несущие в себе определенные идеи и смыслы. Но в силу скудности их освещения в прессе — это остается искусством для узкого круга ценителей и знатоков, элитарность которого с удовольствием примеряют к своему Я упомянутые выше маргиналы.
Современная повестка дня в России настолько примитивна и однообразна, что русской общественности приходиться со всех информационных ресурсов слышать одно и то же. Но бывают моменты, когда повестка словно «взрывается» и люди на некоторое время выходят из бытового анабиоза, обращают свой взор на окружающий их мир. Инициаторами подобных «взрывов» являются художники-акционисты, ставшие в нынешней России последним оплотом гражданского протеста.
Протестное искусство как новая форма выражения собственного мнения
Акционизм (action art - искусство действия) - современная форма искусства, набравшая популярность в 60-х годах XX века. Одними из наиболее знаковых представителей были венские акционисты. В то время постмодернистская реальность позволяла выстраивать новые отношения со зрителем, говорить с ним смело и жестко. Выгоняя зрителя из музейных и выставочных залов, они обращали его внимание на человеческое тело, которое с особым садизмом уродовали и подвергали насилию. Это было осмысление ужасающего опыта Второй мировой войны, где тело тоже всегда ставилось в центре экспозиции.
Венские акционисты стали первыми, кто нарушил сакральное интимное пространство между зрителем и автором произведения. Каждая их акция - большая доза психологического напряжения, моментально обволакивающего ваше сознание. Демонстрация совокуплений, истязаний, принудительных мучений, - результат протестного крика души. Всё ради коллективного взгляда на происходящее в мире и вовлечения зрителя в суть окружающих их проблем.
Гюнтер Брюс - акция «Членовредительство»
В России подобные процессы протестного искусства совершались московскими акционистами в 1990-х. Отказавшись от всеобщей апатии и безысходности, они фанатично и скрупулезно начали творить: Олег Кулик примерил на себя образ пса, передвигаясь по улице на четвереньках, огрызаясь на прохожих и даже кого-то кусая (акция «Последнее табу, охраняемое одиноким Цербером»), Авдей Тер-Оганьян рубил топором иконы (акция «Юный безбожник»), Александр Бренер выходил на Красную площадь в боксерских перчатках и кричал «Ельцин, выходи!» (акция «Первая перчатка»), Антон Литвин развешивал на деревьях бюстгальтеры (акция «Конец соблазна»).
Они проникали в сферу бессознательного, пытались постигнуть Хаос, использовали трикстерский стёб, играли роль шутов и скоморохов карнавальной культуры. Каждый их художественный жест обнажал действительность до невыносимых пределов.
Олег Кулик - акция «Последнее табу, охраняемое одиноким Цербером»
Только с начала 2000-х акционизм в России получает новые качественные очертания: меньше стихийных проявлений, больше продуманных действий. Художники стали использовать все возможности акционизма, играя с его смыслами и фактурой: спланированный сюжет акции, демонстрация бессознательной стороны психики человека, его эмоций с помощью тела, жестов и поведения художника - перформанс ; отсутствие заранее продуманного сценария, расчет на импровизацию в поведении исполнителей акции и на активное соучастие зрительской аудитории - хеппенинг ; больше вовлеченности в процесс акции со стороны зрителей, когда арт-действо может вовсе слиться с реальностью - энвайронмент ; невозможность нахождения зрителя внутри произведения, только итоговая демонстрация композиции, созданной из бытовых предметов, промышленных изделий и материалов - инсталляция ; искусство, где тело может выполнять роль холста, а зритель может выступать в качестве соавтора - боди-арт .
Мы составили список самых известных представителей акционизма XXI века в России:
1. Пётр Павленский - стал известен благодаря экстравагантной акции на Красной площади, приуроченной ко Дню полиции. 10 ноября 2013 года прибил свои гениталии к каменной брусчатке, изображая человеческое равнодушие к политике. На счету Павленского 7 громких акций- «Шов» (зашитый рот в поддержку Pussy Riot), «Туша» (художник обернулся в колючую проволоку против законотворческой деятельности государства), уже упомянутая выше «Фиксация» на Красной площади, «Свобода» (удары палками по горящему мусору как реконструкция Майдана), «Отделение» (отрезанная мочка уха в знак протеста против использования психиатрии в политических целях), «Угроза» (подожженная дверь здания ФСБ на Лубянке как символ терроризма со стороны спецслужб) и «Освещение» (подожжённая дверь Банка Франции с призывами к мировой революции).
Петр Павленский - акция «Угроза»
2. Pussy Riot - панк-группа, совершившая скандальную акцию 21 февраля 2012 года в московском Храме Христа Спасителя. Забравшись на амвон, акционистки (4 бывшие участницы арт-группы «Война») в течение сорока секунд приплясывали и скандировали: «Богородица, Путина прогони!». Всё было снято на камеру и выложено в Интернет. Видео вызвало большой общественный резонанс, аккумулировав ненависть и недоумение со стороны верующих по отношению к подобному выступлению в храме. Итог: 2 года по части 2 статьи 213 УК РФ (хулиганство) получили Надежда Толоконникова, Мария Алёхина и Екатерина Самуцевич. Четвертая участница группы до сих пор скрывается от следствия.
Pussy Riot - панк-молебен в храме Христа Спасителя
3. Арт-группа «Война» - самая радикальная группировка художников-акционистов. Они дерзко и смело транслировали свои идеи через тесное соприкосновение с реальностью: устраивали оргию в Зоологическом музее в поддержку назначенного Путиным в 2008 году Дмитрия Медведева (акция «Е**сь за наследника Медвежонка»), переворачивали полицейские машины (акция «Дворцовый переворот»), разбрасывали в московском суде мадагаскарских тараканов (акция «Тараканий суд»), спроецировали с помощью лазера изображение черепа с костями на фасад Дома Правительства РФ (акция «Штурм Белого дома»).
Арт-группа «Война» - акция «Штурм Белого дома»
4. Лиза Морозова - автор более 70 перформансов, показанных в России, Европе и Америке, по творческому стилю близка к сербскому мастеру перформанса Марине Абрамович. Свои перформансы, боди-арт, инсталляции Лиза Морозова демонстрирует на арт-выставках. Её художественные методы не агрессивны по сравнению с другими акционистами: антивоенный перформанс, где обнаженная Морозова с залепленными скотчем глазами пытается сбросить игрушечный танк со своей головы (перформанс «Родина-мать»), четыре красивые девушки, нежно, по-дружески обнимающие посетителей арт-выставки (перформанс «Попытка преодоления гламура»).
Лиза Морозова - перформанс «Родина-мать»
6. Катрин Ненашева - девушка, ходившая этим летом 23 дня по улицам Москвы в очках виртуальной реальности. В VR-очках она просматривала изображения и панорамные видео психоневрологических интернатов, в которых люди десятилетиями не имеют возможности выйти за границы учреждения.
Первая акция Катрин Ненашевой называлась «Не бойся», целью которой было привлечение внимания к проблемам женской посттюремной адаптации. В рамках акции Катрин ходила в тюремной робе по Москве, вместе с Надеждой Толоконниковой шила российский флаг на Болотной площади и побрила налысо голову у Кремля.
Катрин Ненашева - акция «Между здесь и там»
Вторая акция «На-казание» была посвящена теме жестокого отношения к воспитанникам детских домов. Три недели художница-акционистка носила за спиной больничную койку и в публичных местах испытывала на себе наказания, которым подвергают детей-сирот: стояла на горохе, ела соль. В финале акции она сделала лечебную перевязку мальчику-инвалиду.
Чудовищное непонятное искусство
В существующих реалиях российское общество относится с явным пренебрежением и опаской к акционизму. Художников этого вида искусства клеймят сумасшедшими и извращенцами, юродивыми и преступниками. Но они продолжают из года в год надавливать на болевые точки общества и государства.
Акция многословнее любой книги или фильма, в режиме «здесь и сейчас» представляется весь спектр смыслов и идей, ужасов и страхов, прошлого и будущего. Пусть это искусство и похоже на чудовище, тучное, гнусное, огромное, со ста пастями и лающее, все же свою задачу по охране протестного духа оно грозно и непреклонно выполняет.
ДМИТРИЙ ЖАТУХИН
